Меч Господа нашего-4 [СИ] - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Летом две тысячи двенадцатого начался пограничный вооруженный конфликт между Пунтлендом и Сомалилендом. Причины — демпинговые действия администрации каждой из стран на рынке наркотиков, в частности ката, жевательного наркотика, практика выращивания которого пришла из Йемена и теперь — кат стремительно завоевывал Африку, он был дешев и порцию ката мог позволить себе каждый. Пунтленд был сильнее, потому что там были сконцентрированы немалые силы пиратов — но за Сомалилендом, который уже имел собственную валюту — стояла Эритрея. Эритрея, нищая горная страна — с каждым годом играла все большую роль в североафриканских и даже ближневосточных раскладах. Там производилась взрывчатка, через нее же — закупалось современное вооружение. Наконец — через нее снабжался весь север Сомали, менялась валюта и организовывалось товародвижение.
Пограничный конфликт принял вялотекущий характер — вопреки воинственным заявлениям, каждая из сторон обнаружила, что ее армия не слишком-то жаждет идти в наступление, больше предпочитая отсиживаться на стационарных позициях. ВВС США нанесли бомбовые удары по никем не признанной приграничной зоне — но количество израсходованных бомб исчислялось буквально десятками. Какие цели при этом преследовали США — непонятно, но боевой дух воинства непризнанных государств упал окончательно.
В феврале две тысячи тринадцатого года Сомали покинули миротворцы. И сделали это очень не вовремя — причиной было иссякание денежного источника. Новая американская администрация просто решила прервать финансирование непонятной операции без видимого результата. Результат же — из невидимого стал очень даже видимым: уже в апреле две тысячи тринадцатого боевики Аль-Шабаба с присоединившимися к ним йеменскими добровольцами контролировали все крупные города юга и насаждали там самый агрессивный ислам какой только можно было себе представить. Вернулись в жизнь самые изуверские практики: так изнасилованных женщин убивали за внебрачную половую связь, подозреваемых допрашивали родственники жертв — можно представить себе, как они это делали. Людей казнили на улицах. С начала две тысячи тринадцатого года — ЦРУ США встало на путь тайного, но прямого военного вмешательства в ситуацию. Если в двенадцатом году по территории Сомали был нанесен всего лишь один удар беспилотника, в тринадцатом — семь, то в четырнадцатом — уже восемьдесят три.
В две тысячи четырнадцатом году началась гражданская война в Сомалилэнде. Ее спровоцировали перебравшиеся в относительно благополучный Пунтленд беженцы, прежде всего из Йемена. Они были арабами, но их было достаточно много, у них было оружие, среди них было много опытных боевиков и богатых людей, которые спаслись из Йемена и теперь — боролись за достойное место под солнцем. В Пунтленде ситуация держалась на грани — именно туда через узкий Аденский залив перебрались многие южные йеменцы, офицеры распавшейся йеменской армии, спецслужбисты, сторонники убитого в Адене президента Али Махди Мохаммеда. В отличие от Сомалилэнда, организованного по этническому признаку сепаратистами — Пунтлэнд был достаточно искусственным, не имевшим исторических корней образованием, национализма там практически не было. Власти Пунтлэнда обрадовались возможности разбавить мятежное население, получить людей хоть с каким то государственным опытом и стали привлекать чужаков на службу в армии и спецслужбы. Это в краткосрочной перспективе позволяло укрепить страну — но в долгосрочной, если посмотреть на то, что произошло в Ливане…
Посреди всех этих перипетий — город Могадишо оставался на удивление спокойным. Это не значило «безопасным» — Могадишо был одним из самых опасных мест на земле. Просто — ни боевики Аль-Шабаба, контролирующие юг, ни немногочисленные оставшиеся миротворцы, ни администрация переходного правительства — не хотели делать никаких резких шагов, которые хоть как-то могли поколебать баланс сил и нарушить чьи-то интересы. Особенно — интересы пиратов. После того, как исламские суды казнили нескольких из немногочисленных тогда пиратов, после того, как пиратскую деревню вырезали за захват саудовского танкера с нефтью — пираты со своей политической позицией определились полностью. Исламисты были за жестокий исламский порядок, построенный на следовании законам шариата и кровавом наказании отступников. Их идеи, идеи хоть какой-то, хоть кровавой, но справедливости — были опасно не только в Сомали но и за ее пределами — поэтому окружающий мир грубо вмешался и уничтожил их. Пираты тоже были за порядок — но порядок основанный на деловых договоренностях о распределении зон влияния на земле и океане, за гарантию безнаказанности, поддержанную вооруженной силой и следованием строго определенным правилам игры. Если раньше Аш-Шабаб была одной из богатейших группировок в Сомали — то сейчас, после ввода ограниченного контингента в Саудовскую Аравию, после обострения обстановки в Ираке и вокруг Ирана, после установления исламского государства в Египте — поток денег в Сомали иссяк, на прицеле были куски куда жирней измотанной почти тридцатью годами войны страны. И на этом фоне пираты, с их железной организацией, с их возросшим до опасного предела профессионализмом, с их связями в Западном мире, с их значительными денежными поступлениями — захватывали все больше власти в том, что осталось на месте некогда обычной страны. И если бы они желали, если бы он на время оторвались от своего промысла — они за пару месяцев захватили бы ее всю…
Не было никакой возможности для пешей слежки, в Могадишо их моментально заметили бы и разорвали на части. У них было две возможные точки, где могла объявиться цель и две машины — в одной два человека, в другой один. Должно и в другой быть два… да не получилось…
У них были приметы «главного бандита», так они его называли между собой, была информация о том, на какой машине он может быть: Тойота Ланд Круизер белого цвета или белый же Хаммер, модели Н1, гражданская машина, очень популярная в определенных кругах. У них были два маленьких, размером с птицу беспилотника-вертолета: гражданские, используемые для контроля состояния трубопроводов. И у них была единственная возможность для опознания, которая была связана с яхтой Паладин-3, бесстрашно крейсирующей в Индийском океане в опасной близости от сомалийских вод. Опытные пираты, кстати, избегали связываться с роскошными яхтами: на сухогрузе только экипаж и товар, а на яхте можно на таких людей напороться… потом из-под земли достанут. Но бывало всякое — и на Паладин-один уже трижды выходили капитаны сил НАТО с предложением покинуть опасную зону — на что неизменно получали ответ, что здесь открытое море, снята даже двенадцатимильная зона, они не делают ничего противозаконного и имеют право здесь находиться…
Каре тузов выпало капитану Уилкинсону, который по привычке был в машине один. Его машина — это белый четырехдверный пикап, который они купили в Харадере, почти новый. В кабине остро пахло фенольным пластиком, при движении машина поскрипывала, постукивала, вызывая опасения за свою судьбу — но ехала. Поскольку постоянно стоять на одном месте было не лучшей идеей, капитан, заправив с утра полный бак, то подъезжал, то отъезжал и через какое-то время появлялся снова. Он уже выучил назубок то место, за которым наблюдал, все подходы и отходы, он знал что на углу справа от здания торгует катом пожилая женщина в яркой, пестрой племенной накидке, а чуть дальше, в развалинах — зачем-то толкутся несколько тощих уродов с автоматами. Были в городе и миротворцы, но все их присутствие заключалось в том, что они или сидели на своих укрепленных позициях — Берлинская стена по-африкански — либо проезжали по центральным улицам города на выкрашенный в белый цвет уродливых южноафриканских противоминных транспортерах.
О прибытии очередного кортежа — он узнал по громким, настойчивым, почти пароходным гудкам за спиной. Капитан как раз находился в движении — менял позицию. Но сейчас, не желая рисковать, он свернул к избитой пулями стене какого-то дома — чтобы не получить пулю самому. Первым — пропылил новенький белый японский пикап Тойота, в кузове которого был пулемет, но не ДШК, а какой-то ротный, следом — прошла старая Тойота Ланд Круизер бело-ооновского цвета с торчащими из окон стволами Калашниковых. Третьей — шла машина, которую они не раз видели на спутниковых снимках, когда готовили операцию: белый Хаммер Н1-универсал, широкий, разлапистый, пригодный к самым тяжелым и варварским условиям эксплуатации. Замыкал колонну еще один пикап, без пулемета и с полным кузовом вооруженных боевиков — соблюдая известную дистанцию, капитан тронулся следом, стараясь не вызвать резкими маневрами подозрений у боевиков. В Могадишо — доказательства никому не нужны, достаточно лишь подозрений и для того, чтобы перестать жить — достаточно лишь обкурившегося юнца с ржавым Калашниковым… что уж говорить про охрану пиратского главаря.
